На столе стоял букет тюльпанов. Наверное, какой-то голландский селекционный сорт. Ослепительно белые, гладкие у основания лепестки к кончикам становились фиолетовыми и махровыми. Кристина с детства любила эти цветы. Они ассоциировались у нее с весной, праздником 8 Марта, подарками, которые дедушка и папа дарили женщинам их семьи, в том числе, конечно, и ей — их любимой маленькой принцессе.
А еще бабушка как-то прочитала ей, что в Англии тюльпаны считаются колыбельками для эльфов и фей, а еще, в сомкнутом бутоне цветка заключено человеческое счастье.
Кристина посмотрела на тюльпаны на столе. Было утро, и все бутоны были сомкнуты.
«Вот бы один из цветков не раскрылся!» — мечтательно улыбнулась она. В свои пятнадцать лет Кристина была вполне практичным человеком, уже многое понимающим в жизни. Но изредка и ей, как любой девчонке, хотелось улететь мыслями в будущее или в параллельное настоящее.
«Если бы мне досталось счастье, что бы я с ним сделала?» — подумала Кристина. Почему-то она воспринимала счастье не столько как состояние своей души, сколько как некую волшебную палочку, с помощью которой можно этим счастьем поделиться.
«В первую очередь, конечно, бабушка», — начала представлять Кристина.
Татьяна МАРКОВА
Она всегда видела бабушку в движении. Та постоянно что-то делала, будь то готовка, уборка, стирка, глажка, проверка уроков, украшение праздничного стола или прополка дачного огорода. Причем это движение было очень организованным и естественным. Она успевала со всеми поговорить, дать совет забежавшей соседке, подать еду дедушке, посмеяться над его прибаутками, поиграть с внуками, при этом не останавливаясь ни на минуту.
Все изменилось год назад. Когда не стало деда, бабушку как будто выключили, перекрыли питание к ее вечному двигателю. Шаги замедлились, она могла, идя куда-то, вдруг остановиться и застыть, словно увидев нечто недоступное взору остальных. Психологи говорят, что острая боль от потери близкого человека должна притупиться через год. Неделю назад была годовщина смерти деда, но активнее бабушка все не становилась. Кристина отдала бы многое, чтобы ее любимая бабуля снова стала прежней.
«Мама. Ей бы тоже не помешало немного счастья».
Отношения с мамой у Кристины были непростые. Разница в возрасте у них была всего восемнадцать лет. Выглядела мама очень хорошо — была молодой и привлекательной. Когда они шли рядом, их называли сестрами, подружками, но никогда мамой и дочерью. И мама даже требовала называть ее по имени при незнакомых людях. Ей нравилось, когда их, идущих вместе, окликали: «Эй, девчонки!» Мама любила жизнь, веселье, общество. Все было бы неплохо, но когда они оставались наедине, все мамино жизнелюбие куда-то пропадало. Она становилась скучной, дергано-уставшей и жутко требовательной, как будто за недолгое время личного общения она должна успеть преподать Кристине все уроки воспитания и спросить за них по всей строгости. Кристину это нервировало, и она старалась поменьше оставаться с матерью наедине. Хотя, рано повзрослев, она понимала причины маминого поведения. Десять лет назад, когда ей было всего пять, родители развелись. Мама не выдержала уходов отца налево. Он всегда был обаятельным мужчиной, умел нравиться женщинам, чем умело пользовался, и мама не смогла простить ему измен. Но Кристина знала: сколько бы мама ни пыталась казаться независимой, веселой и довольной жизнью, в душе она до сих пор тоскует об отце.
Сама же Кристина об отце не тосковала. Она, наверное, единственная из женщин, которая не подпала под его обаяние. И немудрено. Он появлялся в ее жизни лишь по праздникам, и то не всегда. Никогда не выполнял обещаний, которые щедро раздавал. А один раз (ей было лет восемь) позвонил и сказал, что приедет через два часа и поведет ее в зоопарк, куда уже много раз обещал сводить, но все никак не получалось:
— Сегодня уже точно. Собирайся, дочка.
Кристина в восторге собралась за десять минут, остальные час пятьдесят в нетерпении бегала из угла в угол. Но отец не пришел ни через два часа, ни через три, ни через пять. Он вообще не пришел в этот день. И не позвонил.
С тех пор Кристина не ждала встреч с отцом и чем старше становилась, тем больше избегала их. Когда он звонил, старалась поскорее закончить разговор, а редкие встречи отбывала, как тяжелую повинность.
«Нет, с отцом делиться бы не стала», — подумала Кристина.
И тут же, как бы оправдываясь перед собой за такие мысли об отце, Кристина по-настоящему задумалась: «О чем я думаю? Чем делиться? И вообще, что такое счастье? Может, его вообще нет? Как-то не приходит в голову пример полностью счастливого человека… Любовь? Ведь бабушка была счастлива, пока был жив дед. С другой стороны, маме любовь принесла много страданий… Деньги? Ну точно не это. Вон отец одноклассника Димки — о-очень обеспеченный человек, но всегда чем-то недоволен. Да и нет, наверное, такой суммы денег, которая сделала бы человека счастливым навсегда… Может быть, свобода?.. А может, карьера? — Кристина начала накручивать локоны на палец. Она всегда так делала, когда решала сложную задачку. — А может, счастье — это просто быть в гармонии с самим собой, с миром? Уметь мечтать и стремиться свои мечты реализовывать. Может, в этом стремлении и в достижении желаемого и есть счастье? А первый шаг к счастливой жизни — улыбнуться самой себе и подумать, чем бы порадовать своих близких. Ведь счастливые лица близких людей наверняка сделают и тебя счастливее».
Кристина взглянула на букет, стоявший на столе. Солнце осветило комнату, и тюльпаны начали раскрываться. Девочка не расстроилась. Она подошла к зеркалу и просто улыбнулась своему отражению.