Странные порой случаются метаморфозы с людьми и памятниками. Первым может отказать чувство меры, а вторые из-за этого подвергаются если не поруганию, то превращаются в объект странного поклонения непонятно чему. Именно такая участь постигла известный минчанам мемориал на острове Мужества и Скорби
Замысел создать на рукотворном острове, омываемом водами Свислочи, место поминовения воинов, сложивших свои головы в Афганистане, возник еще до того, как для солдат Советской армии отгремело эхо последних залпов в далекой горной стране. В 1988 году здесь установили валун, на котором позднее укрепили бронзовую икону Божьей Матери и табличку с текстом, поясняющим тему будущего памятника. А торжественное открытие состоялось много позже — в 1996 году.
Центр композиции — часовня, стилизованная под храм Евфросинии Полоцкой, каким он был в XI веке, едва ли не с первых дней стала одним из символов нашего города. И так же быстро прижилось второе название всего мемориального комплекса — Остров слез. Мне, мальчишке 70-х прошлого столетия, хорошо помнящему, что в те годы здесь на обширном участке суши располагался стадион «Трудовые резервы», сейчас кажется, что памятное и скорбное место неподалеку от Троицкого предместья было всегда. Настолько удачно вписался и сам остров, и скульптурная композиция на нем в окрестный ландшафт, в окружающую застройку. Очень скоро стал он еще одним местом, куда родители приводят своих малышей, чтобы рассказать о солдатском подвиге, куда приезжают свадебные кортежи, чтобы…
И вот здесь — стоп. Традиция, когда молодожены приходят к памятникам павшим (неважно, где и когда) воинам, склоняют перед их мужеством головы и возлагают цветы, заслуживает всяческого уважения. Вспоминать в самые радостные моменты своей жизни погибших в бою соотечественников не только можно — нужно. Другое дело — как именно. И то, что происходит на Острове слез, вызывает недоумение, непонимание, порой гнев.
Трудно уразуметь, как случилось, что задуманное и воплощенное скульпторами место тихого, скорбного поклонения превратилось в объект каких-то языческих, иначе не скажешь, обрядов. Можете себе представить, чтобы жених нес на руках свою суженую к Вечному огню на площади Победы? И чтобы там же их гости бабахнули в небо пробкой из бутылки с шампанским? Бред, согласен. На Острове слез — произнесите еще раз медленно эти два слова — это явь. Мне возразят: здесь место поминовения, вот и стол специально для этого установлен, а поминают у нас чаще всего со спиртным. Но ведь молча и не чокаясь. То же, что происходит на острове, скорее напоминает прелюдию к свадебному банкету. А женихи устраивают состязание по переноске на руках невест через ведущий к мемориалу горбатый мостик. Не забыв предварительно прицепить к его перилам навесной замок в знак нерушимой прочности только что зафиксированных брачных уз.
Еще несколько слов к картине странностей. В скульптурном ансамбле памятника есть фигура плачущего ангела. Ваятель воплотил бесплотного духа в виде обнаженного мальчика-подростка с крыльями за спиной. Мне трудно проникнуть в художественный замысел скульптора, но создал он свое творение словно с обнаженной натуры вполне плотского мальчишки. С характерными для мужского пола деталями. Гостям нашего города экскурсоводы поясняют: ангел закрывает полные слез глаза, потому что скорбит обо всех павших в боях. Экскурсоводы стоят лицом к туристам и не могут не видеть недоуменных, смущенных взглядов, обращенных на изваяние. А точнее на ту его часть, что называют ниже пояса. На фоне потемневшей от времени бронзы всей фигуры ярко и бесстыдно выделяется отполированное тысячами рук тщательно изваянное причинное место мальчика-ангела.
Не мое дело оценивать художественное произведение. Но, вероятно, именно то обстоятельство, что в скульптуре скорбного ангела волею ее создателя появилась деталь, характерная более для фривольного амура, и сподвигает посетителей комплекса следовать новомодному поверью: невестам рекомендуют подержаться за нее якобы для того, чтобы дети у них рождались здоровыми и счастливыми.
Мне трудно судить, почему именно к этому мемориалу в центре города у некоторых минчан не возникает должного почитания. Расположение ли в зоне отдыха тому виной? Сочетание ряда фрагментов композиции, подталкивающее горожан к определенным действиям? Очевидно одно: уважение к памяти павших необходимо вернуть. Любимый мною автор Михаил Булгаков рекомендовал устами своего героя профессора Преображенского ставить городового, читай милиционера. С писателем полностью согласен. А еще, думается, помочь могли бы, например, представители общественных объединений белорусского казачества, организовав здесь, хотя бы по выходным дням, дежурство. Ведь среди них, знаю, немало воинов-интернационалистов. Как говорится, кому же, как не им. На мой взгляд, лишь человек в форме да его веское при необходимости слово поможет восстановить у посетителей Острова слез приличествующий этому месту настрой.