Каждое 1 сентября Фаина Ефимовна стоит около школы, чтобы посмотреть, как на первый звонок идут дети. Они балуются, толкаются, кричат на иврите и с интересом заглядывают в лицо незнакомой женщине. Она улыбается им, смеется сквозь слезы, радуясь, что эти ребята такие веселые, как и положено в детстве. В настоящем хорошем детстве
На коленях Хайяма
Во время оккупации в Беларуси было создано 200 гетто, самое крупное из них находилось в Минске, пестревшем в ту пору надписями: «За поимку жида — вознаграждение!».
В Минске жил дядя Фани Хайям. Однажды утром война вошла в мастерскую, где он шил одежду. Вошла маленькими, неугомонными ножками. К нему прибежала племянница Фаня и со смехом стала перебирать в ящике ткани. «Зачем тебе столько?» — удивился старик, увидев озорницу с целым ворохом лоскутов. «Дядя, ты не знаешь? Всем детям сказали нашить большие желтые звезды, а ты у меня портной. Вот я и хочу себе сделать самую красивую».
— Дядя посадил меня на руки и начал гладить по голове. Он ничего не говорил, вдруг весь затрясся, а рука его стала мокрой от слез. Я ничего не поняла, только хотела нашить себе звезду, чтобы показать ее девочкам на улице… Так началась эта игра, игра в смерть всех еврейских детей.
Семья Грозовских не смогла эвакуироваться: родители, Фаня и младший брат Изя оказались в разбомбленном Минске. Дом их был разрушен, и они решили идти в поселок к бабушке.
Под музыку погромов
В маленьком поселке недалеко от Минска жили одни евреи. Грозовские пришли сюда в июне. Ни один местный житель еще не знал, что такое погром… Но уже в октябре появились немцы. В первый же погром в поселке убили половину жителей. Потом было еще несколько облав, но семье Фани каждый раз чудом удавалось спастись. После последнего погрома родители решили идти обратно в Минск. Как оказалось, вовремя — всех жителей поселка вскоре уничтожили.
В Минске Грозовских приютили знакомые, но прожили там недолго. В городе немцы устроили гетто, то самое знаменитое Минское гетто — одно из самых крупных в Европе, узниками которого были более ста тысяч человек. Несколько улиц обнесли проволокой и согнали туда всех местных евреев. Мама и папа, маленький братик Изя и Фаня не избежали этой участи. В гетто немцы поначалу убивали только молодых и крепких мужчин. Поэтому перед облавой евреи их прятали — в домах делали ниши, двойные стены, тех, кто находился в опасности, спускали в подвалы.
— Люди всегда знали, когда начнется облава. Перед этим на улицу выводили музыкантов-скрипачей. Это был знак, который предполагал своеобразную игру в прятки. Мы затихали, все боялись себя обнаружить. Это была игра в тишину, соблюдать которую важно, чтобы тебя не услышали.
Скрипка, скрипка… Без нее не обходится ни один еврейский праздник. Сейчас Фаину Ефимовну часто приглашают на концерты. Но даже когда слушает уличного музыканта-скрипача, у нее разрывается сердце. Музыку ее народа превратили в музыку крови, в музыку убийства.
Веселый Пурим
Маленькая Фаня пережила много погромов, но один ей особенно запомнился.
— Был веселый еврейский праздник Пурим, и сейчас самый любимый у всех детей в Израиле. В Минске о нем прекрасно знали немцы. Каждая мама в гетто старалась надеть хоть что-то нарядное своему ребенку. Помню, меня отвели в дом, где собрали всех детей, мы играли. Но мне чего-то не досталось, я обиделась и побежала плакать к маме. А в это время пришли немцы. В тот Пурим забирали только детей, их расстреливали…
В Минске семья Фаины каждый день находилась между жизнью и смертью. Идти было некуда. Партизанские отряды появились не сразу, да и евреев брали туда неохотно.
Очень многое, говорит Фаина Ефимовна, они поняли уже потом, когда стали взрослыми:
— Я до сих пор удивляюсь, как мы смогли выжить в Минске, это было почти невозможно.
Несколько раз Грозовские бежали из города, но вновь возвращались. И многие люди, рискуя жизнью своих детей, укрывали еврейскую семью.
Все они после войны стали праведниками мира. Этим гордятся их дети и внуки. Фаина Ефимовна уверена, что даже в войну, где было столько крови, где царили беспощадные порядки, настоящие люди оставались людьми.
Первое время для еврейских малышей гетто было местом веселой игры. Им казалось, случилось что-то хорошее, если всех их родственников хотят поселить вместе. Дети впоследствии и были главной связью между гетто и миром за проволокой. Под забором прокопали яму и через нее перебирались, чтобы что-то обменять, попрошайничали… Возвращаться в гетто надо было очень осторожно, чтобы не заметили полицаи и немцы. Многие родители никогда не знали, увидят ли они снова своих детей. Фаниного брата, пятилетнего Изю, фашисты расстреляли прямо на глазах у матери.
Фаня-партизанка
Однажды к Грозовским пришел хороший знакомый дядя Алесь и сказал, что договорился, чтобы их забрали партизаны. Чтобы командир отряда захотел сделать это, пришлось слукавить: сказать, что Грозовские — молодые супруги, которым едва стукнуло по 30 лет. О маленькой Фане не сказали ни слова.
— Но я все-таки стала партизанкой, и мы с родителями прошли всю войну. Меня очень оберегали в отряде: много раз переносили на руках, закрывали от пуль своим телом и из-за этого умирали. В нашем отряде работала замечательная девушка Аня — ее тоже спасли из гетто. Она была хорошим врачом и лечила раненых партизан. Не переставала удивляться: сколько у нее ласки, доброты для каждого. Я была просто влюблена в Аню, помогала и очень хотела быть похожей на нее. Наверное, поэтому и стала врачом. После всего, что я видела на войне, очень хотела помогать людям.
Фаина много лет проработала врачом в 2-й клинической больнице, а потом в лечкомиссии. До сих пор вспоминает всех друзей в Минске, батальон белорусских орлят — детей, переживших войну.
В Израиле, как и в Беларуси, 9 Мая проходят концерты. В каждом крупном городе на улицы выходят ветераны с орденами на груди. Некоторые несут плакаты с надписями «Ура Советской Армии!», некоторые просто со словом «Победа!». Среди них десятки выходцев из Беларуси. В этом параде и те, которые воевали, и те, кто чудом прошел концлагеря, смог выжить и живет до сих пор.