Всю бестактность своего вопроса я осознала, как только он сорвался с языка. Потому что нес в себе запрограммированность, даже требование к хозяевам дома соответствовать устоявшемуся стереотипу
На каком языке мы говорим? — переспросил Михаил Константинович Мицкевич и улыбнулся. — Да на всех сразу. В основном на русском. И белорусский не заброшен, все-таки язык детства. И «трасянка» сойдет. Мы как все…
— В нашей семье Мавра говорили по-русски, — вступает в беседу его жена Наталья Ивановна. — А в доме Коласа царствовал прекрасный белорусский, и я 10 лет, живя рядом со свекром, говорила только так. Но надо учесть, что учились мы в авиационном институте в Москве, потом я преподавала в политехническом, муж работал в институте физики. Терминология же в точных науках по большей части русская, так и перешли на него полностью.
От литературы — к физике
Уже уяснив, что нахожусь отнюдь не в заповеднике воспетого великим Коласом крестьянского быта, все же спрашиваю, соблюдали ли в семье их какие-то извечные обычаи, обряды, есть ли суеверия.
— Вы не забывайте, что наши родители были прежде всего учителями, а значит, просветителями. Интеллигенты, несшие знания, боролись с суевериями, а не культивировали их. Потому мы жили жизнью эпохи, — отвечают супруги Мицкевичи.
И вспоминают увлечения спортом, учебой, книгами, техникой, приключениями. Предвоенный Минск с его кинотеатрами, велосипедами, клубами ДОСААФ, кружками Осоавиахима. Какие суеверия, лапти и кожухи, если молодежь шла на самолеты, прыгала с парашютами, стремилась в Арктику!
Писательские дети выбирали свой путь сознательно и даже немножко вопреки. Проще всего было им, воспитанным в гуманитарной среде, слышавшим все лучшие произведения белорусской литературы в авторском исполнении, пойти по протоптанной тропинке. Стать если не писателем, то критиком, литературоведом, преподавателем. Но они были достаточно профессиональны, чтобы правильно оценить степень своих литературных дарований, были слишком горды, чтобы входить в жизнь проторенной дорогой родительской славы, были настолько умны и образованны, чтобы найти себя в другой сфере.
Михаил Константинович мечтал стать биологом — помешала война. После окончания школы в Ташкенте поступил в эвакуированный туда Московский авиационный. Наталья Ивановна свое пристрастие к точным наукам приписывает генам деда — механика-самоучки. Не исключено и влияние старшего брата, впоследствии известного ученого-физика, академика, Героя Социалистического Труда Федора Ивановича Федорова.
Не знали, как сватами стали
— Неужели так ни разу и не воспользовались родительскими именами? — недоверчиво интересуюсь я.
— С Наташей такое случилось, — насмешничает Михаил Константинович, — в Вильнюсе на базаре…
— После войны все из-под полы приходилось доставать. Вот для дочечки Машеньки я таким способом и купила платье. Милиционер за руку: мол, содействуешь спекуляции. Пришлось документы показывать и даже упомянуть, что состою в родственных отношениях с писателями Янкой Мавром и Якубом Коласом. А милиционер оказался белорусом! Естественно, «Новая зямля» и «Палескiя рабiнзоны» — его любимые книги. Так и обошлось. Да и Михась тоже однажды фамилией щегольнул…
— Было дело, — признается Михаил Константинович. — Находился на научной конференции в Ташкенте, решил пройтись по местам, где жил в эвакуации, учился. Дом с мемориальной вывеской нашел. А на месте школы обнаружил музей, Есенину посвященный. Зашел этаким респектабельным туристом, увешанным фотоаппаратами. Осмотрел экспозицию, служительницы попросили сделать запись в книге посетителей. Написал и подпись поставил.
— О-о-о! — восхитились. — У вас фамилия, как у польского поэта!
— Не только и не как, — говорю. — У меня настоящая фамилия известнейшего белорусского поэта, моего отца!
Пожимают плечами, дескать, не припоминают.
— Да у вас мемориальная доска рядом!
— Так то ж Якубу Коласу, — отвечают и спохватываются, вспомнив настоящее имя уважаемого в Ташкенте белоруса. Вот тут уж и пошла беседа!
В остальном писательские дети были беспредельно самостоятельными. Даже познакомились не на домашних литературных посиделках, а в Московском авиационном институте. И, решив пожениться, чуть не поссорили будущих сватов. Михаил попросил отца поздравить Мавра с бракосочетанием дочери, не сказав о своей главной роли в этом событии. Колас поздравил и на вопрос Мавра: «Что будем делать дальше?» — ответил, мол, делай что хочешь, твоя же дочь… Ситуация прояснилась через сутки, и Колас отправился в Москву поздравлять и поучать.
Пригодился, где родился
Однако двадцатилетние молодожены, неплохо устроенные в квартире московских друзей родителей, вернулись в Минск, как только возобновил работу политехнический институт.
Они сделали себя сами. Доктор технических наук, известный в мире специалист в области обработки металлов, автор сотен научных работ, тридцати открытий, мастер спорта по стрельбе Михаил Мицкевич и кандидат технических наук Наталья Федорова-Мицкевич прожили вместе 66 лет. Вырастили трех детей, внуков, не препятствуя им в выборе жизненных дорог. Их дочь — математик, старший сын — инженер. И только младший, полный тезка прославленного деда, стал преподавателем белорусской словесности.
Но как бы младшие поколения ни стремились к самостоятельности, влияние семей Коласа и Мавра было огромным. Человек ведь наследует не только цвет глаз, но и атмосферу семьи, ее порядочность, доброжелательность, юмор, благородство, бескорыстие, способность любить и понимать.
— В нынешней молодежи меня беспокоит утрата интереса к хорошей книге, — размышляет Михаил Константинович. — У нас читали все, вслух и про себя, днем и ночью. Брали книгу у друзей на ночь и утром возвращали. Покупали из-под полы на рынке, книга была самым ценным подарком. Нельзя представить, чтобы мальчишки моего времени не знали мушкетеров, Тиля Уленшпигеля, Тома Сойера, Оливера Твиста или полесских робинзонов Мавра. Книги, учеба и спорт были страстью нашего поколения. Отец поддерживал эти увлечения. Когда я стал побеждать на республиканских и союзных соревнованиях, купил мне ружье прославленной фирмы «Голанд-Голанд», а ведь оно тянуло на стоимость двух коров в послевоенное время.
Это было последнее интервью Натальи Ивановны. Когда материал готовился к печати, ее не стало. Светлая память…
Они никогда не претендовали на прославленные псевдонимы своих родителей. Они — Мицкевичи, известные в своей сфере люди. И все-таки…
Мицкевичи понимают и уважают чуть ли не родственные чувства читателей к их отцам, интерес, желание хоть как-то приобщиться к памяти о тех, кого мы почитаем славой и гордостью Беларуси. Потому супруги написали книги: Михаил Константинович — «Пад бацькоўскiм дахам», Наталья Ивановна — «Долгая дорога. От дома Мавра — к дому Коласа». Самый дорогой подарок каждому белорусу.