Это была его фирменная шутка — знакомясь с человеком, представляться: «Майор Удовиченко, можно просто Удав»
К нам в кандагарский батальон спецназа он пришел в мае-июне 1987 года на должность заместителя комбата. Хотя до этого майор Удовиченко сам был комбатом в Бараках (15-й бригаде спецназа), но из-за нелепого случая (в странной автокатастрофе погибли два человека) был снят с должности и отправлен с понижением в Кандагар. Это несправедливое наказание обидело, выбило майора из колеи. И хоть он старался не подавать вида, шутил, но все понимали, как тяжело человеку. А тут еще пришел новый комбат из Союза, не нюхавший пороху, с манерами унтера Пришибеева, и размеренная жизнь батальона пошла под откос. При новом комбате главной задачей стали не боевая работа, а строевая подготовка и порядок в тумбочках.
Бомбовоз на минном поле
Первое ЧП по вине этого «унтера» случилось в июле. Вместо того чтобы дать солдатам и офицерам отдохнуть в воскресенье, он приказал ехать на аэродром, отрабатывать навыки посадки в вертолет и высадки из него. Комбату было плевать, что люди, воюющие не первый год, садятся в вертолеты и высаживаются каждый день. Он приказал тренироваться. А приказы командира, как гласит устав, не обсуждаются.
Спецназовцы приехали на аэродром как раз в то время, когда на посадку заходил самолет Ан-12. По какой-то причине пилоты не справились с управлением, самолет выскочил на обочину бетонной полосы, подорвался на минном поле, загорелся. Думая, что в салоне находятся люди, мы побежали их спасать. Но там оказались не люди, а снаряды. Ан-12 взорвался, когда к нему подъехали скорая помощь и пожарная. Обе машины превратились в груду металла. 10 солдат и офицеров, бежавших к самолету, получили ранения. Одному лейтенанту осколок вырвал кусок бедра, другой был ранен в голову, потерял слух.
После этого случая личный состав батальона возненавидел командира. Майор Удовиченко оставался единственным из старших офицеров, кого уважали, кому доверяли подчиненные. И этот факт дико бесил комбата.
Бойня у кишлака Кобай
В октябре майор Г. получил от сотрудников ХАДа (афганская госбезопасность) информацию о группировке душманов, которая хозяйничала в окрестностях Кандагара. ХАДовцы предложили план операции по уничтожению этой группировки. Комбат не стал утруждать себя проверкой информации и приказал готовить операцию. Старшим назначил майора Удовиченко.
Изучив карту и местность, Удав и командир 3-й роты Анвар Хамзин решили встретить духов в 4-5 километрах от Кандагара в заброшенном кишлаке. К полуночи разведгруппа вышла к кишлаку Кобай. Лейтенант Саша Тур с группой разведчиков оседлал горку. А Хамзин, Удовиченко с бойцами спустились в кишлак, заняли два домика на окраине, между которыми шла дорога. План казался неплохим: бесшумно снять духовские дозоры, огнем из всего оружия уничтожить основные силы моджахедов, а затем уйти под прикрытие группы Саши Тура.
Вспоминает Анвар Хамзин:
Рассвело в начале шестого, прошло еще около полутора часов, прежде чем мы увидели первых душманов. Говорю бойцу-таджику, который должен был играть роль подсадного душмана: «Давай, Наимов, действуй».
Он и сотрудник ХАДа приблизились к духам, заговорили по-афгански, приглашая подойти поближе к домику. Мы сбили их с ног, разоружили, связали. То же самое сделали со второй парой духовских дозорных. А на третьей паре вышла осечка: душман заподозрил неладное, сорвал с плеча автомат и открыл огонь.
И разверзся ад…
Как оказалось, душманы засели в «зеленке» (сады в кишлачной зоне). Они открыли шквальный огонь по позициям Удовиченко и Хамзина.
Бой развивался стремительно. С криками «аллах акбар» 150 моджахедов ринулись в атаку на 18 спецназовцев. В этой мясорубке невозможно было прицелиться. Бойцы просто водили прыгающими в руках автоматами по беснующейся в 20 метрах от них толпе. Спецназовцы дрались с яростью обреченных. Они знали, что будет, если попадут в плен. Помнили, как расправились с ранеными бойцами асадабадского батальона спецназа (белорусская бригада из Марьиной Горки) в 1986 году: выкололи глаза, отрезали носы и уши, разбили мотыгами головы.
Через несколько минут атака духов захлебнулась. В наступившей тишине было слышно, как стонут раненые, как перекликаются оставшиеся в живых душманы.
У группы майора Удовиченко дела обстояли плохо. Стены их дома были разрушены, и бойцы укрывались от пуль за трупами пленных душманов, сложенных штабелем. Погиб рядовой Слава Горобец — пуля попала в голову. Двумя пулями в грудь тяжело ранило самого майора Удовиченко. Он умирал на руках у солдат.
Потерпев неудачу в двух атаках, душманы подтянули к дувалу два безоткатных орудия, пулемет ДШК. В глубине сада раздалась команда, повинуясь которой разбежались по флангам снайперы, а напротив позиций спецназовцев стали кучковаться гранатометчики. Спецназовцы тоже готовились к бою. Набили патронами опустевшие автоматные магазины, пулеметные ленты, выложили перед собой гранаты.
Вспоминает Анвар Хамзин:
Я заметил, что Коля Веремчук достал гранату, отер об одежду, подержал в руке и сунул во внутренний карман куртки. Я положил ему руку на плечо.
— На крайний случай, — пояснил Коля.
— Будем надеяться, до этого не дойдет, — ответил я, хотя сам давно приготовил пистолет, который привязал стропой к поясу. Шел четвертый час боя. Внезапно в комнате раздался взрыв, поднялись клубы пыли.
Оглушенный, мало что соображая, я выполз к выходу, к свету и воздуху. В оседающей пыли увидел, как кто-то, тоже на четвереньках, выбирается из комнаты.
— Коля? Валера?
— Это я, Валера.
— Что с Колей?
— Не знаю.
У окна лежало что-то бесформенное, неживое, покрытое густой пылью — это был Николай Веремчук. Оказалось, граната от РПГ (гранатомет) попала Николаю в затылок, снеся голову. Осталась лишь нижняя челюсть с зубами, свесившаяся на грудь…
Я привалился к стене, вытянул ноги и положил левую руку на рукоятку пистолета. Сквозь полузакрытые веки увидел перемещающуюся тучу пыли: «Ну вот, кажется, и броня. Скоро все кончится…»
Но вместо бронегруппы из клубов пыли показалась бурбухайка (грузовик), набитая душманами. Машина остановилась у подножия горки, на которой сидела группа Саши Тура. Разведчики ударили по бурбухайке из всех стволов сверху вниз, не оставив «пассажирам» шанса выжить. Вскоре на помощь спецназовцам пришел танк. Под его прикрытием за группой майора Удовиченко, живыми и мертвыми, подъехали 2 бронетранспортера.
Так закончился бой у кишлака Кобай, в котором 32 спецназовца воевали против 300 душманов, потеряв 9 человек убитыми и 11 ранеными.
И тут напрашивается вопрос: почему в течение пяти часов боя группе Удовиченко не была оказана помощь? Почему комбат, майор Г., не послал бронегруппу?
Оказалось, что накануне выхода группы на войну все старые БТР-70 были отправлены в Союз. Им на смену прислали новые БТР-80, которые в то время, когда начался бой у кишлака Кобай, еще стояли в смазке, без боекомплекта, не готовые к эксплуатации! Более того, получив сообщение, что группа вступила в бой и просит помощи, комбат проигнорировал его, считая, что майор Удовиченко «сгущает краски»…
После этой трагедии майора Г. перевели в другую часть. Говорят, он дослужился до полковника и грудь его украшают ордена-медали. А майор Удовиченко получил от Родины в вечное пользование клочок земли… на кладбище в селе Ольховый Рог.
Вспоминает Анвар Хамзин:
К нашему дому удалось подобраться троим душманам. Они притаились за стеной вне зоны видимости. Остальные «духи», потеряв человек тридцать, отступили.
«Саня, за мной!» — крикнул я и рванул по коридору. В проеме показался «дух» и бросил гранату. Я срезал его короткой очередью, и мы с Саней упали на пол. Не успела осесть пыль, как оглушенный близким взрывом Серендеев подбежал к двери и бросил наружу свою «эфку». Выждав секунду, мы перепрыгнули через труп «духа» и одновременно ударили из автоматов в противоположные стороны, стоя спина к спине. С двумя оставшимися душманами тоже было покончено. Вернувшись в дом, я услышал, что ранен пулеметчик Колесников. Пуля прошила его насквозь, пройдя через правую часть живота чуть ниже легкого. Но он продолжал вести огонь. Валера Лобов, наш санинструктор, перевязал ему рану, вколол промедол.