Лекарство от возраста

 Ей 20, ему 52. Любовный роман. В Театре-студии киноактера показывают комедию положений «Легкой жизни никто не обещал» по пьесе французского драматурга Жана-Клода Ислера

 Любовные романы и браки между студенткой и преподавателем не новы. Писатель Павел Бажов, философ Пифагор да и другие уважаемые мужчины были женаты на своих ученицах. Разница в возрасте у Федора Достоевского и Анны Сниткиной составляла 25 лет. А в наши дни, к примеру, телеведущий Дмитрий Дибров старше последней жены на 40 лет… Быть может, тема себя исчерпала? Стоит ли идти в театр, чтобы посмотреть, как юная девушка бросается на шею седо­власому красавцу?

Адресуем вопрос режиссеру-постановщику спектакля «Легкой жизни никто не обещал» народному артисту Беларуси Александру Ефремову.

— Я не ставил целью показать скандальные отношения девушки и «седовласого красавца», тем более что он почти лысый, — заметил Александр Васильевич. — На мой взгляд, наш спектакль о том, что мужчина наконец должен повзрослеть. Да, ему 52 года, но по сравнению со своей возлюбленной он младенец. Ведомый, а не ведущий. Вегетарианец в любви. Ему хочется чего-то легкого, необременительного. И вот все два часа стареющий мужчина пытается избавиться от влюбленной в него молодой особы…

Спектакль и о женщинах, которые хотят иметь все мужские права и при этом не лишаться женских привилегий.

Когда мы готовили постановку, сами размышляли о бытующих в обществе стереотипах в отношениях мужчин и женщин. Один из них — ищи себе ровню. Стереотип? Однако то, что мы называем стереотипом, довольно часто является трансформированной так или иначе заповедью, данной нам Господом. Для чего? Чтобы спасти человека от самого себя — животного, живущего по звериным понятиям.

— Заповеди очень нужны юной особе, которая ищет богатого «папика». Но у вас ситуа­ция иная — герои спектакля любят друг друга. Или нет?

— Девушка выросла без отца, и профессор для нее — это целый мир. А для него она — лекарство от возраста. О деньгах и материальных благах вообще нет речи. Так что спектакль и о любви тоже. О том, чего больше в этой любви: счастья или несчастья, и дает ли она больше, чем забирает душевных сил, например.

— Бешеные темпы развития цивилизации привели к тому, что и мужчины захотели прожить несколько жизней: первую — со сверстницей, вторую — с той, что ее моложе, третью — еще моложе… По такому же пути идут женщины, начиная с Аллы Пугачевой.

— Насчет цивилизации вы, видимо, правы. Однако неравенство в любви — вещь сложная. Есть мужчина, есть женщина, а все, что между ними происходит, — тайна. Как там у Окуджавы: «Но знаешь, хоть Бога к себе призови, разве можно понять что-нибудь в любви?» Он и Она нашли общий язык? Им есть о чем поговорить? Значит, все не так уж и плохо.

— Если мысленно продолжить ваш спектакль, герои могут пожениться?

— Да. Наш профессор боится будущего и думает о том, что будет с их союзом через десять, двадцать лет. Но этот же страх заставляет его по-иному относиться к любовным отношениям. Потеряв свою возлюбленную, профессор плачет. И в этот момент даже те зрители, которые против неравных браков, проникаются сочувствием. Все думают о счастье. Быть может, именно поэтому профессору захочется отправить свои гены в будущее — жениться и родить ребенка…

— Слушаю вас и думаю: даже если человек идет в театр развлечься, просто отдохнуть после трудового дня, его подсознание работает во благо доб­рых чувств и помыслов…

— И это говорит о том, что в театр надо ходить чаще.

Не буду поминать всуе великую пьесу Герхарда Гауптмана «Перед заходом солнца», в которой та же тема — любовь людей, неравных по возрасту и по положению на социальной лестнице. Но давайте вспомним, что произошло с «Пигмалионом» Бернарда Шоу. Автор не ставил задачи создать романтическую историю, он разрабатывал сугубо социальную тему о неравенстве в обществе и его расслоении. (В скобках замечу: юная цветочница, по замыслу Шоу, должна была выйти замуж за Фредди — ровню себе.) Однако зрители увидели в этой пьесе то, что захотели увидеть: любовь Элизы и профессора Хиггинса. Даже малая доля романтизма вознесла «Пигмалион» на драматургический Олимп. Я поставил эту пьесу в нашем театре с любовным финалом. Хиггинс впервые любит и любит по-настоящему. Элиза под влиянием любви становится удивительной женщиной, обеспеченной интеллектуально и этически. Какая у них впереди совместная жизнь? Очень сложная. Как и у героев постановки «Легкой жизни никто не обещал». Осуж­дение, шепот за спинами всегда остаются.

— Александр Васильевич, на вашем столе лежит стопка пьес и сценариев. Какие идеи предлагают драматурги? Что, на их взгляд, сейчас волнует людей?

— Прочту вам названия пьес: «Одноклассники», «Женщина без границ»… Личная жизнь, изгибы души, поступки, способные украсить и облагородить человека. Об этом пишет, в частности, Юрий Поляков.

— А чернуха?..

— Осталась. Но это иная чернуха, чем та, которая была в лихие девяностые. Чернуха сегодня — духовная нищета, потребительство, инфляция гуманизма. Таких пьес
навалом, увы. Мне они неинтересны.

Как человек, как режиссер, я рад тому обстоятельству, что российские телеканалы переключаются на экранизации, исторические драмы, романтические истории, что снимать и ставить эти истории берутся хорошие режиссеры — Валерий Тодоровский, Владимир Бортко, Александр Прошкин, Дмитрий Светозаров…

— И вы.

— Спасибо. Надо понимать раскладку сил. Основной зритель теперь сидит у телевизора, а не в кинозале. У Голливуда цель одна и все та же — увести людей от реальности. В Юрский период, космос, запредельные миры… Внутренним пространством человека, его сегодняшними проблемами в Голливуде не занимаются. Поэтому есть шансы на то, чтобы зритель смотрел нас, а не их. И этим же объясняется всплеск интереса мастеровитых, профессиональных российских и белорусских авторов к сериалам, в которых можно созидательно, с легким юмором, без злобы анализировать характеры и показывать, чем жив человек, его чувства. В сериальном кино у режиссера также больше возможностей для самореализации. И с самоокупаемостью дела обстоят лучше.

— Времена меняются. Вот и автор кинолент «Поводырь», «Дунечка», которые снискали немало наград и симпатий кинозрителей, ратует за телесериалы…

— Да, время не стоит на месте. Когда в 1990-м я снял кинофильм «Наш человек в Сан-Ремо», за первый год проката его посмотрели более 20 миллионов зрителей. Сейчас это кажется невероятным.

…Я только что закончил для телеканала «Россия» восьмисерийную картину «Все сокровища мира». В ее основе — судьба женщины, история, которая начинается в 1970-х. Мелодрама с элементами приключений. Взял в нее белорусских актеров Сергея Журавля, Александра Ткаченка, Веронику Пляшкевич, Павла Харланчука, Анну Хитрик… В начале следующего года посмотрим, что получилось. Кино я не бросаю. И в театре думаю поставить современную пьесу…

— Как успеваете?

— Так ведь легкой жизни никто не обещал (смеется).