Каким запомнилось ветеранам воскресенье — 22 июня 1941 года?
Альдона Плесневич, 96 лет
— По окончании школы не хватило одного балла по физике, чтобы поступить на лечебный факультет в мединститут. Предлагали перевестись на стоматологический, но я хотела быть врачом-терапевтом. Поэтому отказалась. Как активную комсомолку меня порекомендовали на должность помощника в юротдел Президиума Верховного Совета БССР. Согласилась, одновременно училась на вечернем отделении в педагогическом институте.
В то воскресенье июня 1941-го готовилась к торжеству. На 22 июня было запланировано открытие Комсомольского озера. Это была грандиозная молодежная стройка. На озеро ездили поработать хоть на часок после учебы или работы, проводили там все выходные. Накануне допоздна наш комсомольский актив занимался там последними приготовлениями. Поэтому проснулась чуть позже обычного. Надела лучшее платье. Встретилась с друзьями, пошли в сторону озера. Погода — загляденье. Но атмосфера в городе говорила об обратном, словно произошло что-то ужасное. На улицах было необычайно тихо и немноголюдно.
По дороге к Комсомольскому озеру встретили знакомых. Молодые люди шепотом рассказали, что их родителей, военных по профессии, подняли с утра по тревоге. Но никто не знал, что произошло на границе.
До выступления Молотова ничего не было ясно. После него — как гром среди ясного неба. Война! Прибежала домой. Мама уже знала о случившемся. В каждом дворе, на каждой улице собирались соседи и обсуждали речь Молотова.
Быстро перекусив, побежала на работу. Но на входе в Дом правительства меня остановил вооруженный охранник.
— Стой! Документы!
— Ты чего? Это я, Альдона!
— Без документов не пущу! Приказ такой. Кого увидишь, скажи, что без пропуска никого не пропустят, даже тех, кого хорошо знают.
Ошарашенная таким приемом, поплелась обратно. В голове кружили мысли: как такое случилось, почему, за что, как быть?
Вечером наша комсомольская дружина провела сбор-митинг. Все осуждали Германию. Верили в скорый разгром гитлеровцев и победное наступление по Европе до самого Берлина. Так пелось в наших песнях того времени. Единогласно решили идти в понедельник в военкомат. Парни и девушки горели желанием записаться добровольцами. Помню, что, когда в тот вечер ложилась спать, думала: завтра после работы пойду в военкомат.
В Красной Армии с лета 1941 года. Участвовала в обороне Москвы, Кавказа, освобождении Украины, Румынии и Венгрии. Летом 1944 года отозвана с фронта в Минск.
Иван Фещенко, 89 лет
Жил в деревне Шевченково Житомирской области. Наша деревенька на 90 домов расположена была у железной дороги Киев — Львов. От границы всего 50 километров.
Война для меня началась ровно в 4 часа утра. В семье я был старшим ребенком, поэтому всегда помогал маме. Было еще трое младших. 22 июня 1941 года первой проснулась 3-летняя сестра Татьяна. Она плакала навзрыд. Встал, взял ее на руки и пошел во двор. Было полчетвертого — поезд Киев — Львов как раз в это время проходил наш полустанок. Из-за его грохота не сразу расслышал гул моторов. Посмотрел на небо — самолеты: два звена по три тройки. Мы, мальчишки, прекрасно знали, что на аэродроме Коростень недавно приземлились шесть новейших советских истребителей. Видели и немецкие самолеты-разведчики «Фокке-Вульф». Они перелетали, видимо, по договоренности нашу границу, садились на наши аэродромы для дозаправки.
В то утро группа самолетов летела уже со стороны Киева. От нее отделились несколько машин, которые атаковали поезд. Сгорел вагон, несколько человек было убито, многие ранены. Это мы узнали позже, со слов парнишки, который жил около станции.
Но о войне никто вслух не говорил. Наша деревня была отрезана от цивилизации: не было ни радио, ни телефона. Весь день 22 июня занимались обыденными делами. О том, что действительно началась война, узнали вечером. Эту новость рассказал наш почтальон, который слышал выступление Молотова в райцентре.
Два года был партизанским связным, затем воевал в разведке. Освобождал Прагу.
Тамара Сушко, 90 лет
— 22 июня 1941 года я с сестрой Женей встретилась в поезде. Вот уже три дня мы добирались до наших знакомых в Енакиево. Это сегодня можно доехать в течение суток на прямом поезде. В то время на дорогу уходило намного больше времени, да и по несколько часов приходилось сидеть на вокзале в ожидании пересадки. Но мы не унывали. В вагоне было весело. На юг к бабушкам ехало много молодежи.
В Харькове сели в поезд, который в 11 часов должен был прибыть в Енакиево. Поэтому с самого утра воскресенья не спали, любовались пейзажем. Пассажиры вели себя обычно: кто-то дремал, кто-то обсуждал газетные новости. Подъехали к перрону в Дебальцево. Удивило, что кругом ни души. Наконец Енакиево.
Пока шли к дому нашего дяди, услышали речь Молотова, которую передавали по радио. Это был шок! Все перевернулось внутри. Мама и младший брат остались в Минске. Мы остановились посреди улицы и расплакались.
О том, что война может начаться, знали все в СССР. Даже в песнях пели «Чужой земли мы не хотим ни пяди. Но и своей вершка не отдадим». Читали в газетах о боях в Европе, потом была война с Финляндией. Но чтобы вот так
узнать о ее начале в воскресенье, вдали от мамы. Это был ужас.
Нас долго успокаивали дядя и тетя. Говорили, что лучше остаться у них. Но нам хотелось домой. Наша семья была стеснена в средствах. Мама сумела наскрести нам с сестрой только на билеты туда и обратно. На вокзале возле касс толпились люди. Билетов не было. Крик, ругань: молодежь рвалась в сторону границы, чтобы успеть повоевать. У большинства была уверенность, что война скоро закончится. Многие, как и я, хотели вернуться домой. Были и те, кто, наоборот, хотел уехать подальше. Постояла на вокзале, послушала лозунги и крики. Вернулась ни с чем.
Вечером еще раз обсудили, что делать дальше. Оставаться мы не хотели, поэтому собрали котомки и решили попробовать купить билеты завтра. Спать ложились с мокрыми глазами и с мыслями о маме, брате, бабушке и Минске.
Стала связной партизанского отряда в апреле 1942 года. Воевала до освобождения Белоруссии. 1 сентября 1944 года вернулась в школу в 9-й класс.