В одном месте собраны уникальные артефакты из древних поселений, народные костюмы, сакральная живопись
Наверняка есть минчане, которые никогда не посещали этот музей. А между тем тут представлены уникальные коллекции, признанные национальным достоянием.
Музей древнебелорусской культуры Национальной академии наук Беларуси основан в 1977-м, а официально открыт в мае 1979 года. Был создан по инициативе любительской группы при Институте искусствоведения, этнографии и фольклора Академии наук БССР. Сбором и изучением материалов, связанных с белорусской историей, культурой и искусством, ее участники занимались на чистом энтузиазме.
Под раритеты, которые ученые привозили из разных уголков Беларуси, выделили и приспособили отдельное помещение 600 м2. Сегодня в музее и его фондах — около 30 тысяч единиц хранения из разных коллекций: этнографических, археологических, художественных. Ежегодно они пополняются на 50-100 экспонатов. Каждый артефакт подвергают реставрации и консервации, чтобы сберечь как можно дольше.
Именно здесь впервые среди белорусских музеев применили кассетную систему хранения. Ее суть в том, что предметы хранятся на специальных платформах. Нажимаешь кнопку, и кассета выдвигается, предоставляя экспонат. Это позволяет не травмировать при отборе и поиске другие раритеты.
Первым делом наука
— Наш музей, как и остальные, выполняет функцию хранения и просвещения. Но его особенность в том, что это прежде всего научное учреждение, располагающее богатым материалом для исследований историков, этнографов, искусствоведов, — рассказывает директор Музея древнебелорусской культуры Центра исследований белорусской культуры, языка и литературы НАН Беларуси, кандидат искусствоведения Борис Лазуко. — Чтобы найти новые экспонаты, наши сотрудники ежегодно отправляются в экспедиции в разные уголки Беларуси, участвуют в раскопках, обращаются в отделы культуры райисполкомов, сельских советов, к знакомым информаторам из числа местных жителей.
Сокровища музея востребованы как нашими исследователями, так и коллегами из Польши, Украины, России, Прибалтики. Например, недавно специалисты из Киева, изучающие историю униатства, обращались с просьбой ознакомиться с хранящимися у нас предметами, имеющими отношение к одному из основателей греко-католической церкви Кириллу Терлецкому, епископу Луцкому и Острожскому.
Преданья старины глубокой
В выставочных залах (их в музее три) представлена лишь небольшая часть собранных раритетов. Но и их так много, что, наверное, дня не хватит, чтобы рассказать о каждом. Рядом с Борисом Андреевичем молчаливые экспонаты на наших глазах оживают, и просто дух захватывает, сколько поразительных историй и тайн они хранят.
Археологическая коллекция представляет материальную культуру от каменного века до позднего средневековья. Артефакты с разных стоянок, поселений, захоронений как фрагменты мозаики складываются в картину жизни наших далеких предков. Вот огниво (крэсiва), с помощью которого добывали огонь. Вот наконечники копий, арбалетных стрел, которые служили для охоты и защиты от непрошеных гостей. А вот писáлы: ими пользовались для записей на воске, который наносили на специальную доску.
— Посмотрите, какая тонкая ювелирная работа отличает все кольца, серьги, браслеты, нательные кресты-энколпионы, — обращает внимание Борис Лазуко. — Назначение некоторых предметов окончательно не выяснено до сих пор. Вот костяной кубик, найденный при раскопках в Минске: на нем четко прослеживаются фрагменты евангельских сцен. Для чего он? Для игры? Но это плохо совместимо с содержанием рисунков. Возможно (учитывая рельефность изображений), кубик использовали как штамп, которым печатали рисунки на кожаных поясах — обязательном элементе монашеской одежды. Уникальный артефакт — вот эта костяная пластина с насечками по краям, по форме напоминающая сердце. Подвеска? Амулет? Но она довольно массивная для оберега или украшения. Выдвинуты разные версии. Я, например, не исключаю, что это предшественник современного календаря. Засечки, возможно, оставляли для запоминания интервалов времени.
По одежде — читают
Изделия из керамики, стекла, соломы, куклы для батлейки, самотканые ковры — этнографический зал дает представление, каким был быт белорусов в XVIII-XX веках.
Музей располагает богатейшей коллекцией народных костюмов: 100 аутентичных комплектов, собранных со всей территории Беларуси. Второго такого в мире нет. Из всего многообразия Борис Андреевич обращает внимание на уникальный костюм из деревни Неглюбка Ветковского района. Там в XVIII веке молодые женщины особым образом подтыкали юбку по бокам. В профиль такая модница очень напоминала силуэт аристократки XIX века в платье с турнюром (приспособлением в виде подушечки, которую подкладывали под платье ниже талии, делая юбку более пышной).
— В Беларуси женщины одевались зачастую так, что удобно было выполнять и будничную работу по хозяйству, и дома, и в церкви. Но повседневная одежда, конечно, отличалась от праздничной менее богатым декором, — отмечает Борис Лазуко. — Костюм молодой белоруски был не таким, как одежда замужней зрелой женщины. Девушка могла идти с непокрытой головой, в качестве украшения ей позволялось надеть венок, вплести ленты в волосы. После замужества волосы полагалось прятать под платок или чепец. На традиционном белорусском женском костюме были недопустимы элементы из соломы: в качестве украшения это означало непристойность поведения. Ни одна женщина в здравом уме не надела бы обруч на голову, или браслет, или серьги из этого материала. В мужском костюме обязательно присутствовал пояс: это указывало на порядочность, хозяйственность представителя сильного пола. Декоративный орнамент служил оберегом, им украшали манжеты, ворот, подол одежды. Узор на костюме — глубокая фиксация представлений человека о мире и о себе. Но объяснить каждый элемент вышивки, как это часто пытаются сделать сегодня, на самом деле невозможно.
Минуты тишины
В третьем зале можно познакомиться с сакральной живописью, скульптурой и предметами культа. Музейная коллекция икон XVI-XIX веков — самая крупная в стране, насчитывает около тысячи экземпляров.
— Икона — канонический предмет. Канон меняется, но не так стремительно, как мода, — говорит Борис Андреевич. — Белорусские иконописцы до XVIII века не использовали так называемые прориси или кальки — контурные рисунки, выполненные с оригинала, которые затем прикладывали к поверхности доски или к холсту и переводили изображение. Поэтому в сравнении с российской наша иконопись ближе к импровизации. Душа мастера (часто не имевшего специальной подготовки) воплощалась в его работе очень непосредственно. Многие иконы можно отнести к так называемому наивному искусству, но с соблюдением церковной традиции.
В коллекции музея есть несколько уникальных икон, которым и легенды, и даже исторические документы приписывают чудотворные явления. Одна из них — копия XVII века, выполненная с исчезнувшей Белыничской иконы Божией Матери.
— Во время экскурсии я иногда прошу посетителей на минуточку замолчать и задуматься над тем, сколько людей молились, о чем-то просили, стоя перед этими иконами, — делится Борис Лазуко. — Эти мгновения тишины очень дороги. Мне кажется, каждый в это время, задумываясь о себе, своей жизни, приобщается к вечности.
Неудивительно, что на распространенный вопрос, сколько стоит тот или иной экспонат, Борис Андреевич, не кривя душой, чаще всего отвечает: «Это бесценно».