Считает художник, заслуженный деятель искусств Беларуси Василий Сумарев. В преддверии 80-летия у него нет ощущения, что все уже сказано
Картина-судьба
Картина Василия Сумарева, ставшая его визитной карточкой, «Мой дом». Написано о ней столько, что хватит на целую книгу. Возле нее мы и встретились с Василием Федоровичем в первый раз в Национальном художественном музее Беларуси.
Вдохновил мастера на эту работу деревянный дом на улице Белорусской, в котором прошли его детство и юность. У изображенных на холсте персонажей — реальные прототипы, жившие бок о бок. Запечатлены там и родители художника — Федор Васильевич и Марфа Васильевна, и он сам, и сосед по дому, один из лучших друзей, коллега Ким Шестовский.
Распахнутые настежь окна, взаимная открытость и близость людей, повседневное и значительное рядом. Кто-то сушит рыбу, кто-то читает книгу, у кого-то свадьба. «Мой дом» — это воспоминание взрослого человека о том, каким он видел мир в детстве, когда все кажется ярче и значительнее. Когда художник показал свою картину родителям, отец воскликнул: «Какой наш дом яркий! Как пасхальное яйцо!»
Его взрослое детство
Квартиру в доме на улице Белорусской Федор и Марфа Сумаревы, работавшие на железной дороге, получили в 1935-м. Через три года в семье, где уже была дочь Тамара, появился сын Василий. Младший, Лёня, родился за несколько дней до начала Великой Отечественной. Всю войну Марфа Васильевна со свекровью и детьми провела в оккупированном Минске.
— Когда отец вернулся с фронта, то, узнав от матери и соседей о моих «подвигах», пошутил: «Мне на фронте, сынок, меньше увечий досталось, чем тебе дома», — вспоминает художник. — И правда, отличился я по полной. Одну травму ноги получил из-за взрыва противопехотной мины. Рядом с водокачкой, которую немцы огородили колючей проволокой, лежали ядовито-зеленые ящики. Старшие товарищи надоумили меня запустить по ним кирпичом. Разве я думал о содержимом ящиков, о последствиях? Вспыхнувшее пламя по сей день стоит перед глазами. Взрыв был такой, что его услышала мама, в это время стиравшая на Свислочи белье. Видно, почувствовала, что это я учудил, и бросилась бежать к водокачке. Схватила меня — и в ближайшую больницу. Рану обработали, извлекли осколки, перевязали и отправили домой. На следующий день к нам пришли полицаи. Выяснили, кто устроил диверсию, и решили закрыть дело.
Во второй раз Вася Сумарев, опять-таки из врожденного любопытства, швырнул в костер найденный снаряд. На руке по сей день следы швов после того ранения. В третий раз едва не простился с жизнью весной 1945-го.
— Все детство мы подкармливались в чужих садах, — продолжает собеседник. — И вот однажды я, как самый отчаянный, первым полез за яблоками через ограду. И тут меня начало бить током. Ребята стали оттягивать, их тоже ударило. Испугались не на шутку и принялись кричать: «Васю убило!» Сбежались взрослые. Что тогда об электричестве знали? Простые люди считали: чтобы ток ушел, нужно пострадавшего закопать в землю. Так со мной и поступили. Когда я очухался, первое, что увидел, — огромная золотая липа и на ней птицы поют. Вспомнил сказки, которые рассказывала бабушка, и подумал: наверное, я в раю. Но оказалось, помирать нам рановато. Бог меня и в тот раз сберег.
У Васи Сумарева в послевоенное время была стойкая репутация сорвиголовы. Но именно родная улица стала его главным университетом, научила выживать, давать отпор и физически, и словом. А еще сформировала свой кодекс чести.
— Мы не выносили подхалимства, приспособленчества, а ценили справедливость, порядочность, верность своему слову. И на склоне лет я по-прежнему придерживаюсь таких же взглядов, хотя единомышленников встречаю гораздо реже, — говорит Василий Федорович.
В начале 2000-х его дом № 37 на Белорусской снесли. Но каждую весну Василия Сумарева очень тянет туда. С возрастом, когда ряды родных и близких стремительно редеют, ностальгия по минувшему становится только сильнее.
В 2010 году в Национальном художественном музее состоялась выставка «Василий Сумарев. Учитель и ученики», ставшая ярким событием культурной жизни столицы и доказавшая феномен студии изобразительного искусства при Дворце культуры текстильщиков.
Среди воспитанников Василия Сумарева — художники Игорь Бархатков, Андрей Задорин, Роман Заслонов, председатель Союза белорусских дизайнеров Дмитрий Сурский, культуролог Юлия Чернявская, мастер кукол Анна Балаш.
Учитель и ученики
Однажды Вася Сумарев залез на чердак дома и увидел там мальчишек, которые что-то рисовали. Ах как ему захотелось приобщиться к этому таинству! Так он начал малевать.
— Помню, нашел на улице журнал «Огонек», а там иллюстрация «Выступление Сталина на трибуне», — делится Василий Федорович. — Перерисовал ее и понес показать маме: «Ну как?» Она посмотрела внимательно и улыбнулась: «Похоже, сынок». Эти слова и были моим благословением. Я за них маме бесконечно благодарен.
С той поры для Васи Сумарева лучшим подарком стали краски, кисточки и бумага. После школы он учился в Минском художественном училище, потом окончил Белорусский театрально-художественный институт. Искал свой творческий путь, свое место.
А еще почти четверть века (1965-1990) Василий Федорович руководил народной студией изобразительного искусства при Дворце культуры текстильщиков. Поразительно, но бывший хулиган оказался на редкость талантливым наставником и стал, без преувеличения, легендой художественной педагогики.
«Из шинели Сумарева» вышли десятки очень известных сегодня людей. Но и тех, кто не связал свою жизнь с искусством, занятия у Сумарева согрели совместными чаепитиями, праздниками, весельем, пониманием, настоящей дружбой.
— Меня часто донимали вопросом: «Как у вас получается добиваться таких успехов в работе с детьми?», — рассказывает Василий Федорович. — И я всегда отвечал: «Я никогда не забывал, что сам был ребенком». Всегда помнил: мальчишкам и девчонкам должно быть интересно. Интуитивно чувствовал, что знания и навыки лучше усваиваются в процессе игры, совместного творчества, обсуждения. Я приходил иногда на занятия с собакой, приносил котят, кроликов, отправлялся с ребятами в выходные за город, устраивал конкурс рисунков на асфальте, обучал их стрелять из лука.
Василий Сумарев всегда считал детство совершенно особым периодом жизни и стремился прибавить красок и эмоций в будни своих воспитанников, чтобы этого золотого запаса хватило им на годы вперед. Он учил не только рисовать, но и всему, что умел сам: дружить, подставлять плечо, радоваться чужим успехам, стирать случайные черты и видеть вокруг себя яркое, светлое, значительное.
Вирус творчества
Учениками Василия Сумарева себя называют и его дочери Дарья и Екатерина. Сегодня они самостоятельные творческие личности, каждая — индивидуальность со своим почерком, темой в искусстве.
— Отец никогда не настаивал, чтобы мы шли по его стопам, — подчеркивает Екатерина. — Но мы росли в такой атмосфере, что не могли не заразиться любовью к живописи.
Вирус творчества подхватили и внуки Василия Федоровича. Их у него четверо: Захар, Артемий, Марийка и Василиса. Несколько лет назад жена Василия Федоровича Наталья Ивановна, филолог по образованию, впервые взяла в руки кисть и начала рисовать. Конкурировать с профессионалами она не собирается, просто получает удовольствие от процесса.
Семья Василия Сумарева тоже источник его вдохновения и оптимизма.
— Несмотря на все испытания, я убежден: жизнь — это чудо и счастье, — говорит художник. — И хотя я уже чаще оборачиваюсь назад, чем смотрю вперед, ощущения, что все уже сказано, у меня нет.
За оформление детских кафе в парке имени М. Горького коллектив и руководителя народной студии изобразительного искусства при Дворце культуры текстильщиков наградили в 1982 году премией ЛКСМБ. Василий Сумарев удостаивался республиканской премии Белорусского детского фонда «Друг детей» и специальной премии Президента Республики Беларусь деятелям культуры и искусства. Награжден орденом «Знак Почета» и орденом Франциска Скорины.